13 июля Дутов выехал в Самару, куда прибыл чуть ли не в салон-вагоне самого П.А. Столыпина794 в воскресенье 14 июля в 16.30. Дутова встречала многотысячная толпа, чехословаки с духовым оркестром и казаки, Комуч представлял Б.К. Фортунатов, союзников – французский военный агент Тимэ. Дутов обратился к встречавшим с краткой речью: «Спасибо вам, господа, за то приветствие, за тот радушный прием, который вы оказали здесь сейчас мне. В свою очередь, позвольте и мне от своего лица и от лица всего моего дорогого казачества поприветствовать вас с освобождением от большевистского гнета, который виден был везде и во всем. Своему освобождению мы вместе с вами всецело обязаны никому другому, как только нашим дорогим братьям чехословакам. Оренбургское казачество никогда не забудет той помощи, которая как раз вовремя была ему оказана войсками чехословаков под городом Троицком. Я полон пожелания чехословацкому народу и впредь так же доблестно сражаться совместно со всеми нами с общим нашим врагом Германией»795. В ответ раздалось громовое «ура».
От вокзала по улице Льва Толстого атаман проехал на автомобиле, вдоль пути были выстроены конные казаки. Атаман остановился в доме номер 6 по Казанской улице. Одновременно прибывшую делегацию уральцев разместили там же, но на задворках, что вызвало озлобление уральских делегатов против Дутова796. В Самаре атаман встретил радушный прием, население восторженно встречало казачьего вождя, оренбургские газеты писали о полном взаимопонимании с самарскими политиками797.
Впрочем, иначе считал С.А. Щепихин, также оставивший свои воспоминания о приезде Дутова: «Его встречали с помпой. На вокзале были представители всех правительств, организаций и командований. Был чешский почетный караул с музыкой, представители чехов и Комуча. Цветы, речи. Мы встретились по-дружески, и Дутов просил сегодня же навестить его. В автомобиле, под конвоем Оренбур[г]ской сотни он уехал с вокзала. Толпу народу усердно казаки разгоняли плетьми – боялись покушений»798.
В день приезда Дутов выступил на митинге в самарском театре «Олимп», рассказав об истории своей борьбы и о современных ее задачах. Собрание открыл видный деятель Комуча В.И. Лебедев, который и предоставил слово оренбургскому атаману. По свидетельству очевидца, Дутов «среднего роста, коренастый, с полковничьими погонами, одет скромно. Говорит тихо, но внятно и часто вставляет в свою речь остроумно-веселые и насмешливые над своими «вечными» противниками анекдоты об их «храбрости». Мне вышла большая честь быть представителем казачества, как первому выборному Атаману. Но говорит поговорка: «Атаману первая чарка, ему и первая палка», так и мне… Путь, на который встали сознательные граждане, должен быть проторен. Атаман приветствует Самару, откуда начинает исходить сияние новой России. Приветствует всех борцов от имени Оренбургского казачества.
– Нужно обеспечить работу комитета членов Учредительного Собрания. Мы должны все встать на военную ногу, и тогда мы победим не только большевиков (их не трудно), но и врага внешнего. Оренбургское казачество не остановится на победе над большевиками. С вашей же стороны мы ждем помощи материальной. Мы разорены и продолжаем разоряться. Многие станицы выжжены дотла, нет лошадей, нечем засевать. Помогая казакам, вы помогаете России, ибо все мужчины-казаки в рядах армии. Присылая сюда свои части, мы, быть может, стесняем вас в жилищном или продовольственном отношении, но надо претерпевать, ибо дело идет о спасении Родины.
Дутов призывает отбросить классовую и партийную борьбу и не говорить фраз.
– Пышные фразы говорить стыдно, надо делать дело, и мы делаем, как умеем»799.
Показательно, что Дутов в июле 1918 г. еще не считал большевиков сколько-нибудь серьезным противником, рассматривая борьбу с ними лишь как первый шаг к восстановлению противогерманского фронта. Такого же мнения придерживались и многие другие руководители антибольшевистского движения.
15 июля Дутов официально вошел в состав Комуча800. Между тем истинное отношение деятелей Комитета к Дутову отчетливо видно из неопубликованных воспоминаний управляющего делами Комуча Я.С. Дворжеца, который писал: «Одним из наиболее интересных и поучительных моментов, ярким выразителем и, как мне кажется, рисунком, выявляющим физиономию К[омитета] У[чредительного] С[обрания], является факт взаимоотношений К[омитета] У[чредительного] С[обрания] с полк[овником] Дутовым. Постараюсь остановиться на фактах возможно подробнее, ибо каждый из них является черточкой, характерной для этого периода. К[омитету] У[чредительного] С[обрания] стало известно о том, что Дутов из Оренбурга выезжает в Самару для свидания и установления связи с К[омитетом] У[чредительного] С[обрания]. Одновременно нам стало известно о готовящейся Штабом Армии торжественной встрече – готовилось лучшее в городе помещение (Аржанова), спешно ставились туда телефоны, намечался план церемониала приема, парада у вокзала, торжественного обеда в Штабе и проч[его]. Штаб считал эту встречу святым долгом своим дани «храброму бойцу с б[ольшеви]ками», а может быть, многие в этот момент мечтали о будущей грозной фигуре бонапартствующего диктатора. Как бы то ни было, но подготовка встречи шла, и К[омитет] У[чредительного] С[обрания] не вмешивался в нее, не желая давать бой на этом вопросе. Чуть ли не ежечасно ко мне в кабинет звонили из Штаба с чувством глубочайшего умиления и важности совершаемого дела, сообщая о том, что поезд господина Дутова прошел такую-то станцию. К[омитет] У[чредительного] С[обрания], обсудив вопрос о встрече атамана Дутова, пришел к заключению, что представитель к[омите]та должен быть на станции для встречи его как выборного председателя Оренбург[ского] Правительства, но вместе с тем постановил требовать от Дутова, чтобы по приезде прямо с вокзала он, прежде всего, отправился в К[омитет] У[чредительного] С[обрания] представиться. Для встречи был командирован, кажется, И.П. Нестеров, который всегда являлся козлом отпущения для встреч, особенно неприятных. В самом к[омите]те решили Дутова не встречать, а принять его в обычной деловой рабочей обстановке. Так и было сделано. С громом и блеском подкатила толпа золоченых бандитов к крыльцу Наумовского дома, над которым гордо развевался красный флаг (так урезонивший эту свору). Несколько членов У[чредительного] С[обрания] сидело в кабинете В[.]К[.] Вольского за обсуждением каких-то вопросов. Открылась дверь, пропуская маленькую полную фигуру в синем казачьем костюме, с белыми полков[ничьими] погонами, при казачьей шашке, с низко опущенным лицом и исподлобья глядящими злыми глазами. Характерная для Дутова поза – я никогда не видал у него поднятой головы и прямого взгляда – взгляд волка, взгляд каторжника – характерен ему. Поздоровавшись с ним с присущим ему демократическим тактом, ВКВ801 пригласил его сесть, сказал несколько слов приветствия выборному главе правительства Оренбург[ского] Каз[ачьего] войска и пригласил его вечером на заседание К[омитета] У[чредительного] С[обрания], как члена У[чредительного] С[обрания]. Дутов скромно ответил, что вечером будет, и просил присутствующих членов У[чредительного] С[обрания] удостоить своим присутствием обед. ВКВ не счел удобным отказываться, и компания, сопровождаемая гремящей и сверкающей золотом, серебром, звездочками и аксельбантами толпой, в другую минуту охотно уничтожившей бы эту кампанию учредиловщиков в домашних потертых пинджаках (так в документе. – А. Г.) и брюках с мешками у колен, отправилась в автомобилях на обед»802.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});